Сакральный танец: поиск осознанной гармонии (интервью с Полин де Дампьер)

П. де Дампьер входила в «узкий круг» учеников Гурджиева периода его пребывания в оккупированном нацистами Париже. По образованию юрист, по профессии журналистка, она более всего интересовалась идеями Гурджиева и их практическим воплощением. В интервью 1985 г., данном Жаку де Валуа, она делится своим пониманием истории и сути основного элемента системы «позднего» Гурджиева – «Движений».

Впервые опубликовано на сайте Гурджиевского Клуба

*** 

Жак ле Валуа: Существует, без сомнения, убедительная причина, почему фильм Питера Брука «Встречи с замечательными людьми» заканчивается последовательностью сакральных танцев; я почувствовал, что это была одна из сильнейших частей всего фильма. Они не такие, как танцы, представляемые публике, которые мы видим обычно. Точность и четкость жестов, кажется, подчинена определенному порядку; и поэтому движения не выглядят естественными, скорее, они создают впечатление долгих специальных тренировок. Должен сказать, что эти танцы необычайно затронули меня эмоционально.

Поэтому я очень рад возможности задать Вам несколько вопросов, чтобы выяснить о них немного больше: что они означают и как они производят такой эффект? Прежде всего я хотел бы спросить: какое значение придавал им Гурджиев?

Полин де Дампьер: В книге, по которой снят фильм, вы найдете несколько важных указаний на то, что они означают, они удивительны для нас, потому что они вроде бы не совпадают как с нашими представлениями об искусстве, так и с религиозной точкой зрения на сакральные танцы. В фильме показано описание пребывания Гурджиева в монастыре, он рассказывает о наблюдении работы жриц. Они должны выучить какое-то количество позиций и воспроизвести их очень точно. Он говорит, что эти позиции имеют значение и они образуют алфавит; таким образом, по вечерам, когда жрицы танцуют в большом зале храма, братья могут прочесть в этих позициях истину, которая была вложена в них тысячелетия назад и которая таким путем передается от одного поколения к другому. Он был удивлен точностью и чистотой позиций и тронут ими, пока еще без понимания того, что они означают. Мы в аналогичной ситуации. Фактически способ, которым на нас было оказано воздействие, – это лучший путь для нас к целому новому миру, которые эти Движения могут открыть. Вы только мельком видели в фильме некоторые из них.

Жак ле Валуа: Да, они, очевидно, были представлены не полностью. Как бы Вы охарактеризовали эти танцы?

Полин де Дампьер: Как охарактеризовать их – пожалуй, нет лучшего способа, чем ответ Гурджиева своему ученику Успенскому, когда он попросил его представить, что в них был механизм изучения планет, который визуально представляет законы, руководящие их движениями, напоминая наблюдателю обо всем, что он знает о Солнечной системе. Он сказал, что в ней было нечто схожее с ритмом сакральных танцев; и он высказался загадочно о том, что через эти строго определенные Движения и рисунки, производимые танцорами, определенные законы становятся видимыми и понятными тому, кто их знает.

И я бы добавила, что Гурджиев заставлял своих учеников чувствовать значение этих танцев больше своим присутствием и влиянием, которое оно оказывало, чем объяснениями. Он побуждал своих учеников пытаться постоянно связывать их работу с центральным элементом сознания, который был основой его учения.

Жак ле Валуа: Является ли практика этих Движений способом приблизиться к учению Гурджиева?

Полин де Дампьер: Да, один из способов. Можете ли вы представить, как трудно обобщить сущность этого учения в нескольких словах; давайте просто скажем, что оно позволяет мужчине или женщине почувствовать в себе присутствие двух полюсов. Один полюс соответствует нашей действительной возможности, если человек готов искать – пробуждения сознания, совершенствования бытия, собственного присутствия. Другой полюс соответствует способу, которым мы на самом деле живем, порабощенные нашими автоматизмами, нашей пассивностью, нашим сном. Попытки проснуться и вырваться из этого сна могут быть направлением всей нашей жизни в каждое мгновение; эти танцы представляют особые условия и исключительные методы обучения.

Жак ле Валуа: Откуда они взялись, эти танцы, или скорее Движения, как вы называете их? Гурджиев нашел их в своих путешествиях, или он сам сочинил их?

Полин де Дампьер: И то и другое! Все эти путешествия и поиски имели целью овладение знанием законов, управляющих жизнью человеческих существ. Эти законы стоят за ритуальными танцами, которые он видел во многих местах, и в соответствии с ними танцы были составлены. Он изучил, что законы, руководящие нашим рабством и духовным сном, указывают на то, что автоматизмы наших мыслей и чувств тесно связаны с автоматизмами наших движений и поз. Это магический круг, из которого человеческое существо никогда не может выбраться самостоятельно. Но последовательности новых поз, происходящих из действительного знания иной упорядоченности законов, могут открыть нам иной порядок в нас самих, который освободит нас, объединит нас и пробудит нас к реальному смыслу нашей жизни так, что наше реальное бытие будет действовать и будет услышано. Это «наука о движении», которую Гурджиев открыл заново.

Жак ле Валуа: Наблюдая эти танцы в первый раз, я поймал в себе странное ощущение jamais vu – ощущение того, что я никогда не видел этого раньше. То, что я видел, было совершенным, гармоничным единством. И было что-то вроде явления осмоса между танцорами. Как долго достигается такая степень совершенства?

Полин де Дампьер: Должна сказать, некоторые тратят целую жизнь, чтобы наконец-то прийти к началу – но началу чего-то безмерно прекрасного. Кто угодно может начать выполнять их, но эта попытка приведет человека к длительному процессу, в ходе которого он выяснит, что он не готов. Подготовка должна быть постепенной – постепенное возрастание сложности Движений и также внутренних ресурсов, которые потребуются. Эти позиции часто требуют движений, которые не связаны друг с другом, которые автоматизм тела не делает естественно; и также серий позиций, трудных для запоминания. Автоматизм сам должен приспособиться. До начала работы над такими танцами, как вы видели, необходимо много подготовительных упражнений, которые требуют непрерывного внимания.

Первое, что требуется, – это правильность, чистота позиций; иначе смысл теряется.

Жак ле Валуа: Как идея чистоты понимается относительно позиций?

Полин де Дампьер: Позиции становятся чем-то менее бессознательным. Схематично давайте скажем, что это твердая, сбалансированная позиция, которая позволяет человеку сохранить внутреннее присутствие, пока совершаются простые жесты, которые выполняются без напряжения, без малейшей бесполезной или непроизвольной траты энергии. Человек должен чувствовать позицию, иметь в себе живой отпечаток ее из-за ее правильности и чистоты. И эта чувствительность не проявляется сама собой. Необходимо иметь внешнее мироощущение, соответствующее внутреннему.

Жак ле Валуа: Означает ли это, что для правильного выполнения движений требуется особое внимание?

Полин де Дампьер: Это первая стадия.

Жак ле Валуа: Музыка, аккомпанирующая танцам, не похожа на все, что я слышал ранее, хотя некоторые гармонии, пожалуй, напоминают ближневосточные. Как эта музыка действует на танцоров?

Полин де Дампьер: Через эти гармонии, но прежде всего через композицию музыки. Музыка тоже может принадлежать к различным порядкам законов. Ее структура, ее гармония, ее мелодия, ее ритм должны сопровождать не только внешние движения, но также внутренние импульсы, которые постепенно развиваются в течение упражнения. Если качество вибраций верное, оно пробудит аналогичное в танцорах; оно не унесет их и не уведет в сторону. Оно постоянно будет возвращать их к себе и к их потребности быть открытыми.

Человек, который аккомпанирует Движениям, тоже играет активную роль. Я приведу пример: вы видите, что каждое из упражнений имеет определенный темп, который, как все музыкальные темпы, обычно указан в нотах – ленто, аллегретто и так далее, и иногда с помощью обозначения метронома. Но метроном – не обычный сопровождающий. Один и тот же темп, который создавал впечатление спокойного и сдержанного, в другой раз будет казаться невыносимо медленным; или тот, который, казалось, позволял проявиться энергии и силе, теперь покажется торопливым. Правильный темп чувствуется, когда он в гармонии с внутренним состоянием и когда музыкант позволяет гармонии идти через его игру. И тогда сам звук трансформируется, и он поддерживает усилия танцоров.

Жак ле Валуа: Можно ли сказать, что присутствует ощущение, которое является основной важной рекомендацией, соответствующей правильному движению?

Полин де Дампьер: Если бы это было все, Движения не имели бы своего настоящего значения; они не были бы связаны с базисным вопросом, с которым это учение сталкивает нас. Снова и снова, пока выполняются Движения, ученик пытается вернуться к себе и помнить направление своего поиска. Он должен иметь более глубокое, более мягкое, более продолжительное внимание. Он чувствует великую силу своих автоматизмов и открывает, что он в большей степени является узником, чем думал, потому что в тот момент, когда он уступает своему автоматизму, он выпадает из процесса. Но если внимание устойчиво, возникнет новая энергия, которая выше и активнее, которая пробуждает его для самого себя. Напряжение в теле полностью ослабляется, и тело начинает принимать участие более свободно; новое понимание сопровождает движение. В этот момент ученик приближается к «точному деланию», о котором говорил Гурджиев.

Жак ле Валуа: Можно ли говорить об этом как о «благословенном состоянии»?

Полин де Дампьер: Благословенное состояние – да. Кроме того, танцор ощущает, что это состояние требует гораздо больше, чем он мог представить. Выполнение Движений – это тест на правдивость, он не позволяет мошенничать: должны присутствовать точность в жестах, подчинение ритму, абсолютный порядок, управляющий рядами танцоров, единство в Движениях; и в каждый момент ощущение своего несовершенства. Если он воображает, что может довериться состоянию благословения, его неуклюжие движения напомнят ему, что его расчет неверен. Одно из величайших открытий, к которому ведет эта работа, – то, что тело должно быть обучаемым. Оно полно напряжений, наполнено результатами его манеры поведения и не готово быть вдохновленным состоянием благословения.

Если борьба продолжается долго, наступает момент, когда это состояние становится на мгновение реальностью. Затем наступает реальный момент объединения: тело, чувства и мысли соединяются. Ученик испытывает потребность, которую он никогда не чувствовал раньше, необходимость быть ничем, только инструментом; и он никогда не чувствовал такую живую, такую независимую, такую истинную свободу.

Жак ле Валуа: Это особенное состояние может быть связано с чем-то, что можно назвать энергией другого рода или вибрацией?

Полин де Дампьер: Оно определенно связано. Иногда используются другие выражения: плотность материи и плотность вибраций, степень оживленности; но названный вид энергии в большей степени пробуждает наш собственный опыт. Наши обычные состояния связаны с определенным качеством энергии, которая имеет свои характеристики – например, степень тяжести. Более углубленное состояние требует связи с более тонким качеством энергии, которая приходит с высшего уровня; иначе его нельзя удержать. Если его поддерживать, установятся новые связи между функциями тела, мысли и эмоций.

Возьмем, к примеру, ритм. Как можно определить ритм? Это не просто размеренное чередование сильных и слабых долей, напряжение и расслабление; это пульсация энергии, отливы и приливы энергии, которые обычно так не воспринимаются. Гурджиев дал очень простое объяснение, чтобы показать важность ритма. Он стоял, держа одну руку перед собой. Он произнес:

«Вы видите, если я вытяну руку вот так, я затрачу определенное количество энергии. Если я опущу ее, я снова затрачу энергию, и еще больше, если подниму ее. Но если я буду совершать непрерывные движения вверх и вниз, мне понадобится меньше энергии».

Этим он показал нам, что движущая сила, нечто вроде непрерывного музыкального звука, может быть настроена так, что будет поддерживать внутреннее состояние. На практике эта движущая сила может быть совершенно различного качества; она зависит от импульса, на который отвечает. Если ритм жесткий и математический, если он «антиритмичен», движущая сила не установится. Наоборот, она может нарушиться и выйти из-под контроля. Но может присутствовать более утонченный ритм, связанный с очень высоким внутренним вниманием. В моменты благословения, о которых Вы упоминали, иногда есть такое внутреннее единство, что можно сказать, что тело движется с ритмом в сознательной гармонии.

Жак ле Валуа: Интеллект, или, скорее, разум действует как ограничение?

Полин де Дампьер: Непрестанно! Он слишком тяжеловесный, и это вызывает постоянное притяжение. Внимание – это то, что приходит не из разума; у него нет имени и нет формы.

Жак ле Валуа: Является ли то, что запрашивается в этих Движениях, сутью учения Гурджиева?

Полин де Дампьер: Как я говорила ранее, Движения обеспечивают условия, которые особенно благоприятны и сконцентрированы. То, что находится в центре этого учения, должно жить также во всех видах других условий, в которых притяжение внешнего мира гораздо сильнее. Опыт Движений не имел бы смысла, если бы он был ограничен определенными условиями. Его польза лежит в раскрытии возможностей и трудностей задачи всего человечества. Он противостоит проблеме самовыражения.

Жак ле Валуа: Вы подчеркиваете значимость позиций и их точность. Можно ли сказать, что они содержат символическое значение?

Полин де Дампьер: Все зависит от того, что человек пытается понять. Исследование не очень полезно. Я не отрицаю, что каждая позиция может иметь четко выраженное, определенное значение, как мудры из практики жестов индуизма, которые составляют язык для передачи определенной информации, принадлежащей совокупности знаний. Но нельзя забывать, что знание, о котором говорится, всегда было связано с восприятием вселенной и человеческого фактора, взаимопроникающих и действующих друг на друга. Эти символические жесты были адресованы людям, погруженным в это знание, в отличие от нас. Для примера: в буддистском искусстве статуи держат в одной руке продолговатый предмет, вазу. Необходимо сказать, например, что она содержит нектар сострадания бодхисатвы; но также понятно, что это сострадание связано с символикой воды, благотворной воды, которая проникает, обогащает и объединяет. У нас нет этого понимания.

Жак ле Валуа: Интеллектуальное объяснение символа не кажется удовлетворительным. Можно сказать то же самое о Движениях – нет интеллектуального объяснения их значения.

Полин де Дампьер: Могло бы быть объяснение, и даже очень точное; но оно должно быть «для тех, кто уже знает» – и они находят его для себя. Можно сказать, что в символах начинают встречаться два мира. Посредством символов эти два порядка становятся взаимопроникаемыми.

Жак ле Валуа: Можно ли также сказать, что Движения являются художественным выражением знания?

Полин де Дампьер: В ответ я хочу Вас спросить: Вы видели некоторые из этих танцев в фильме. Что Вы думаете о них? Вы находите в них определенную красоту?

Жак ле Валуа: Преобладающим впечатлением, должен сказать, была неоспоримая гармония целого, что, казалось, соответствует чему-то истинному и верному. Но я также почувствовал красоту жестов и был очень тронут музыкой, которая сопровождала их.

Полин де Дампьер: Тем не менее за время выполнения этих Движений не было цели создать произведение искусства. Я добавлю, что никто из танцоров никогда не думал о себе как об артисте; никто не рассматривал себя как специалиста в сакральных танцах. Танцоры – это обычно люди, которые ведут активную частную и профессиональную жизнь, и в то же время они берутся за это обучение для того, чтобы обогатить свой поиск.

Вы говорите о гармонии. Какое условие необходимо для существования гармонии? Прежде всего есть канон, законный порядок. Этот канон приходит из знания об отношениях между формой и материей, между движениями тела и человеческой психики. Его цель в эволюции сознания. Но этого канона и этого знания недостаточно. Танцор играет важнейшую роль; без него гармония не возникнет. Он не должен подчиняться этому канону механически или пассивно, он должен искать. Есть задача, которая глубоко его беспокоит, и он должен подчиняться сознательно. Гармония и красота происходят из этого.

Жак ле Валуа: Наука, о которой Вы говорите, как я понял, – это знание о космических законах. Можете ли Вы сказать, что эта наука вместе с определенной открытой позицией поиска может создать необходимые условия для возникновения высшей формы искусства?

Полин де Дампьер: У Гурджиева была возвышенная идея того, что он называл объективным искусством. Одна из его характеристик в том, что оно оказывает один и тот же эффект на каждого. Он описал один эпизод своей юности, когда он и его друзья-искатели обнаружили себя перед особенным произведением искусства в пустыне Центральной Азии. Сначала они подумали, что это было очень древнее изображение бога или демона; но постепенно они увидели, что в нем может быть найдена вся космологическая система абсолютно повсюду, во всех его деталях – даже в чертах лица. Они обнаружили, что могут расшифровать эту систему и что они начали осознавать чувства, которыми были вдохновлены создатели статуи. Казалось, что они видят и слышат их голоса; в любом случае, они почувствовали то, что эти люди хотели им передать.

У тех, кто изучает эти Движения, нет стремления создать работу такого рода; но в ходе их практики иногда возникают особые явления. Может произойти, что они двигаются вместе так совершенно, с таким совместным пониманием, что различия исчезают. Они больше не замечают того или иного человека. Как будто один индивидуум выходит вперед, поднимает руки, поворачивает голову; только одно чувство движется сквозь все и активизирует его. То, что происходит, является результатом. Я бы не решилась сказать, что это проявление объективного закона, но открывается перспектива горизонта.

Жак ле Валуа: Горизонт кажется очень далеким. Нет ничего, чтобы определить его местонахождение, каков же шанс сегодня у людей достичь его?

Полин де Дампьер: Прежде всего, я должна сказать, что эта возможность открывается только временами. Возможно, у людей, наблюдающих Движения, появляется впечатление целого, гармонии, высвобождения необычной силы. Они тронуты, потому что они наблюдают не профессиональное представление, не демонстрацию результатов школьной работы, но живое событие, происходящее перед ними, со всеми рисками, моментами взлетов и падений. Танцоры сами это хорошо знают; они чувствуют неустойчивость всего, что в них происходит. Такова цена великих моментов, которые они могут пережить.

И тогда есть еще один аспект, который более тонко затрагивает ваш вопрос. Мы до сих пор говорили о том, что разворачивается высокая перспектива возможной кульминации поиска. Но в то же время эти упражнения открывают перспективу очень простую и доступную. Любой может приступить к ним, независимо от способностей; и с этой точки зрения можно сказать, что они отвечают нуждам современного мира и необходимости в обновлении. Эти упражнения – одна из практик, которую человек может сегодня найти (их все еще немного), указывающая на необходимость соединения тела с внутренним духовным устремлением. Эта необходимость была забыта; тело живет отдельно, и в этой ситуации мы не чувствуем неполноценности и ограничений, которые они накладывают на все грани нашего существования. Мы не имеем представления о скрытых возможностях тела; мы не знаем ни как прислушиваться к ним, ни как вызывать их. Но связь может быть установлена – и не только во время практических занятий. Те, кто принимает участие в работе над Движениями, скажут вам, что понимание, которое приходит к ним, переносится на другие моменты, на большинство обыденных ситуаций. В нашей жизни нет обстоятельств, которые были бы отрезаны от этого, едем ли мы в метро, сидим ли за столом, гуляем ли по улице.

Итак, вы видите, мы вернулись к уровню, на котором живем.

Фотографии разных лет с практикумов и семинаров