Константин Шешуков. Бормотание одиночества

Сегодня я получил в подарок несколько часов одиночества. Только окна как-то пытаются нарушить мою отграниченность. Там скелеты  деревьев тянутся к облакам, пытаясь порвать дымчатую ткань небесных одежд. Мутно-серые воды луж отражают вечную борьбу когда-то лесных, а теперь городских титанов, прикованных корнями к земле, с небесными гигантами, потомками тех самых драконов, так хорошо известных древним китайцам. Теперь драконы измельчали, стали стыдливы и кротки, готовы в угоду метеорологам притворяться белыми и пушистыми овечками. Деревья, в отличии от китайцев, помнят о былой свободе и энергии драконов-облаков и возмущённо-беспомощно машут веточными коготками. А поверхность созерцательных луж остаётся неподвижной и медитативной, будто исполненная печальной радости — изо дня в день. 

Посредине молчаливого конфликта порабощённых стихий до облаков-драконов возвышается своими кирпичными стенами и крышей моя крепость. Стены почернели от старости, поросли мхом и лишайником, а в немытых с осени тусклых окнах отражается тысячу раз отражённый в лужах и отфильтрованный облаками солнечный свет. Тёмный, сумрачный двор захвачен жадными огромными голубями, питающимися автомобилями, собаками и хлебными крошками. Тигры ищут себе убежище в расщелинах кирпичных стен. Кажется, что они всё время чего-то опасаются, потому что пробегают по двору торопливо и с боязнью. 

Порою голуби, испытывающие жажду, пьют из безмолвной чаши главной лужи, не пересыхающей даже летом. Тогда летучие жабы, живущие в луже, в испуге взмывают вверх. Из метрополитена вырывается влажное дуновение гриппа и усталости. Кроме этого ничто не беспокоит глубокой тишины моей крепости. 

Обезлюдевшие и полные притихших в расщелинах тигров улицы чего-то ждут. Всё застыло в одной-единственной напряжённой позе. Время потеряло интерес к моей пыльной крепости и стало призраком.

И всё пронизано одиночеством.  

Никто не способен проникнуть в мою крепость. Я обнимаю драконов, они больше не притворяются облаками. Деревья стряхнули остатки листьев и готовы отбросить свои корни, они ждут ветра. Лужи ослепли под покровом листьев, к ним пришла вечная ночь и голубиное молчание. Пары тления струятся из метро. 

Иногда дворник пробуждается от тяжёлого сна. Ему кажется, что он метла, слышится его приглушённое бормотание, воспоминание о ласках тротуара, дворник снова засыпает. А я жду прохладных звёздных ночей, когда крупные любопытные рыбины выныривают из сокровенных глубин и подолгу разглядывают луну своими неподвижными стеклянными глазами. 

Тогда я зажигаю свою тусклую керосиновую лампу и достаю любимую пожелтевшую книгу. Она о величии и великолепии прошлого. Я больше не принадлежу настоящему, оно исчезает. Прекрасная жизнь предков встаёт передо мной. Изысканные, галантные люди утончённо улыбаются, легко и ритмично движутся, шепчут друг другу сладкие и непонятные слова. Но злой рок тяготеет над этой идиллией и свирепая буря уже приближается. Пронзительно кричат испуганные птицы, страшный облик будущего разгоняет тени прошлого.

Я выныриваю из чтения, птицы кричат у моего окна. Встаю, прижимаюсь лицом к окну как ребёнок, вглядываюсь в отступающую ночь. Включаю компьютер, пишу эти строчки.

А потом снова погружаюсь в свой странный сон. И так – изо дня в день. Крыша моей крепости плывёт по сияющему лунному небу, с ней плывёт и моя крепость. С крепостью, в крепости плыву я, плыву с вами. Вы удивлены, даже немного возмущены, вы будто не желаете плыть со мной, моей крепостью и крышей моей крепости.

Не беспокойтесь, вы можете остаться в своей крепости, под своей крышей. Давайте свои билеты, я верну вам деньги.

А сам поплыву дальше, грузный и величественный, медленно и мечтательно, вслед за облаками.

Выпрямите свои спины, я не верну вам время.

Фотографии разных лет с практикумов и семинаров