ПРИСУТСТВИЕ В  ЛАБИРИНТЕ

Pre scriptum

     Объявление о предстоящем практикуме Аркадия Ровнера, нацеленном на ПОЛНОЕ И ЧИСТОЕ ПРИСУТСВИЕ, я воспринял этим летом как вдохновляющий вызов, как очередную попытку (возможно, прорыва!)  в своих духовных поисках и усилиях. Кажется, я уже начинаю привыкать делать подобные усилия, какими бы скромными они ни выглядели со стороны (со стороны, например, того же Аркадия, сделавшего гурджиевскую идею Работы краеугольным принципом своей духовной школы ИКС). Взять хотя бы наши (с племянником) недавние многочасовые сидения – ради живого слова истины – на Конгрессе адвайта-веданты, зачастую в душных
залах, когда в Москву вместе с адвайтистами и йогами-индийцами… пришла эта затяжная индийская жара.

     Настроение мое перед практикумом становилось все более решительным и определенным: надо ехать! Тому было много причин и знаков, но главное заключалось в том, что мне хотелось как следует окунуться, наконец, в мир идей Аркадия, попробовать предлагаемые практики и просто побольше пообщаться с человеком, с которым я вроде бы давно знаком (особенно, если учесть чтение его замечательных книг), но не так глубоко, как мне хотелось бы… Интересно было поближе познакомиться и с его друзьями и учениками.

     И потом, когда меня спрашивают: «Хочешь большого и чистого присутствия?» – я отвечаю: «Конечно, хочу! Кто ж его не хочет?». Тем более что в этом году после знакомства с учением Экхарта Толле ПРИСУТСТВИЕ осталось для меня чуть ли ни единственным безупречным ориентиром в стремлении к истинной реальности... А что такое, собственно, Полное и Чистое Присутствие, заявленное в предстоящем практикуме? Ничто иное как то же просветление, пробуждение к полной жизни и ясному бытию. Вместо ПОЛНОГО можно было бы сказать ПУСТОЕ ПРИСУТСТВИЕ, вместо ЧИСТОГО – ПРОСТОЕ ПРИСУТСТВИЕ, но суть-то для меня ТА же: «Тат твам аси».

     Честно говоря, я не очень-то надеялся на очередном практикуме обрести самого себя во всей полноте, чистоте и безусловной реальности ослепительно-божественного присутствия...  Хотя, чем Бог не шутит? Почему бы и нет! Ведь, «Дух веет, где хочет», и «Атман открывается, когда захочет». Духовные усилия, заслуги и прочая подготовка, конечно, имеют свое значение, но заработать, заслужить это и достаточно подготовиться к этому, строго говоря, нельзя, хоть всю жизнь упирайся. Скорее уж дуриком, чудом каким-нибудь, как в русских сказках. Последнее слово все-таки, думаю, за милостью, благодатью. У Бога – своя, тонкая, неисследимая логика…

     Практикум для меня начался уже по дороге, в транспорте. В самолете, где я сидел рядом с Аркадием, я начал помаленьку настраиваться на его волну, его вибрации, его ритм, житейский и духовный. А когда я вошел в автобус, где сидело человек 30 наших «практикантов», я сразу и сильно ощутил: практикум уже пошел. Я легко и серьезно разговорился с двумя девушками, сидевшими рядом со мной… Злые языки могут сказать, что это был просто эротический подъем от знакомства с ними, тем более что большую часть группы составляла молодежь от 20 до 40 лет. Что ж, не без этого, но я могу отличить свое нередкое эротическое вдохновение от специфической атмосферы психо-магнитного поля коллектива, собравшегося с единой духовной целью... Это поле становилось то гуще, то слабее в разные дни и часы практикума, но оно неизменно витало и нависало над всеми нами. Как это назвать: эгрегор, плерома или благодать, готовая пролиться на неосторожного «практиканта»?.. Или же это магнитное поле коллективного намерения, снова и снова направляемого магической волей руководителя практикума к высшей труднодостижимой цели?..

     Что я мог бы сказать относительно многих практик практикума? Боюсь, все они были для меня, как мертвому припарки, и практически не срабатывали, разве что косвенно и неисповедимо. И это при том, что практикум вообще-то был перегружен многоразличными практиками – с 7.30 до 23.30 (с короткими передышками и двухчасовой сиестой): зарядка с элементами цигун, работа с эфирным (энергетическим) телом, работа со звуком (колокольчика), душевное пение, танцы мира, поэтические и музыкальные вечера, просмотры фильмов ИКСа, выходы на природу с медитациями, чтения с обсуждениями, слушания (докладов) с медитациями и, наконец, чистые медитации полного присутствия (или полные медитации чистого присутствия)… Многовато,
многовато, перебор, можно сказать.

     И в то же время, мне часто казалось – жидковато, слабовато, пустовато... Все телесно-энергетические практики казались далековаты от сути дела. Медитации – слишком тонки и неуловимы… И только в «вербальных практиках», попросту  говоря, в слушании и обсуждении, в беседах с Аркадием, Феликсом, Андреем я, как ни странно, чувствовал, что участвую в самОм деле, в какой-то внутренней работе. И я не думаю, что это просто моя привычка к болтовне, хотя мне и намекали пару раз, что я говорю слишком много и не совсем по делу. Ну, не знаю…

     Я понимаю, что все эти занятия были более чем уместны для большинства 20-30-летних участников практикума. Интересно, познавательно, развлекательно, образовательно и вообще культурно. Но, как справедливо Аркадий обратил наше внимание на такую (очевидную и для меня) вещь, что духовная работа, попытки медитативного присутствия, независимо от его внешних форм – ВНЕ КУЛЬТУРЫ… Однако, нашу внешне и внутренне прекрасную молодежь  надо все-таки чем-то все время занимать и (как солдат в армии) даже утомлять – иначе избыток сил хлынет, скорее, в сторону полного отсутствия всякого присутствия. И с этой точки зрения все и всяческое культуртрегерство оправдано.

     Насколько велик духовный и, если угодно, эзотерический потенциал широкой панорамы (пост)модернистской поэзии и музыки, развернутой Аркадием и Антоном Ровнером на практикуме, – это, правда, уже другой вопрос – для меня, разумеется. Не заигрались ли мы немножко в бисер в нашей краснодарской Касталии?..
     Тем более, при этом вообще кому-то может показаться, что «духовная культура» сама по себе ведет к истине и реальности, что ему еще чего-то «не хватает», каких-то гуманитарно-эзотерических знаний для достижения «Я есмь». Однако эти прекрасные познания редко ведут дальше эрудиции и эклектики, пусть и в лучшем античном смысле. И уже античные мудрецы различали: «Многознание уму не научает». Что же говорить о более глубокой духовной задаче – освобождения от самого ума с его эготизмом?!..
     Перефразируя Экклезиаста, есть время собирать знания и время освобождаться от знаний, от авторитетов, от чужих истин и фикс-идей (в этом, кстати, был пафос моего тоста на первом пиру). То, что кому-то представляется как НЕХВАТКА духовной культуры, скорее, оказывается ЛИШНЕЙ
псевдо-духовностью, а человек нуждается не в само-совершенствовании, а просто в очищении (своей истинной природы). В этом смысле я понимаю и восклицания Христа «Блаженны нищие духом» и «Будьте, как дети» (пусты, просты, открыты, сердечны, удивленны, доверчивы, восприимчивы…).

     Следует ли из всего этого, что надо (как собирался Аркадий) как-то разделять практикумы на две-три группы по возрасту или уровню (чего?) какой-то духовной зрелости? Не уверен. У меня, например, возник глубокий духовный контакт с 20-летним парнем, которому я, кажется, смог дать что-то важное в наших разговорах.

     Но еще больше я получил сам от общения с Игорем и Феликсом, Вадимом и Андреем и особенно с Аркадием, который своей внимательностью (не только ко мне), открытостью и творческой гибкостью, тонкостью и глубиной интуиций поражал меня с каждым днем все сильнее.
В первые дни у нас с Аркадием возникали известные противоречия и робкая полемика с моей стороны (связанная с моими адвайтистскими симпатиями), но потом мы сошлись на том, что наши расхождения не столько по существу, сколько по стилю, и однополярный духовный мир практикума был благополучно восстановлен. Надеюсь, эта спонтанная серьезно-игровая (но не наигранная) оппозиция лишь оживила начало практикума маленькой интригой.

     Возвращаясь к практикам, единственные медитации, которые у меня немножко получались, это – в попытках созерцательного общения с Природой, когда мы сидели на излучине реки или на пригорке в лесу. Мне казалось, что я слышу, что говорит Река и что думает Камень в безмолвном общении со мной. Эти впечатления я записал для памяти в виде двух стишков, не претендующих на высокую поэзию. Вольно-невольно они втиснуты в контекст близких мне даосских и адвайтистских идей (не без иронии, конечно).


                        У  Реки

     Я подошел к реке. Она журчала
     и с камушка на камушек скакала.
Я сел, прислушался и вроде услыхал,
как будто кто-то что-то мне сказал.
     Река со мной тихонько говорила…
     «Вот это да, – подумал я, – вот это мило».

     «Тут я теку, – речушка мне сказала, –
     стремлюсь я сверху вниз – и горя мало.
Здесь весело в ущелье на природе,
не то что где-нибудь в водопроводе.
     Течь сверху вниз, плескаясь и играя –
     вот в этом мое дао, в этом вся я…

     И ты своей бы истинной природе
     последовал при всем честном народе:
стремись, теки в потоке жизни ты, а впрочем
работай над собой усердно, но не очень…
     Сие на ус себе, дружочек, намотай
     и другу Ровнеру, пожалуй, передай».



                         У  Камня

     В лесу на пригорке огромный валун
     лежал тыщу лет, был исполнен он дум…
Тут я подошел, стал на камень смотреть
и мысли свои вокруг камня вертеть.

     Валун весь покрыт был густым мягким мхом –
     глаза я увидел под сумрачным лбом,
вот нос, даже уши, но не было рта –
он, стало быть, кушать не мог никогда.

     Был камень спокоен, недвижим и тих,
     но мне показалось, что слышу я стих:

«Ну, что ты приперся сюда из Москвы,
что ищешь в лесу ты ПланчЕнской дыры?
     Сидел бы ты дома, спокоен и мудр –
     все, бегаешь, мечешься, это ль не дурь?!

Последуй своей ты природе, герой:
ты сядь и прислушайся к сердцу порой…
     Не думай – Присутствие вечно в тебе,
     и в друге Аркадии, как и во мне».




     Так или иначе, прямо или косвенно, благодаря или вопреки различным практикам всего практикума, видно, некое коллективно-духовное, магнитно-магическое, краснодарско-небесное поле сработало, по крайней мере, в отношении меня, насколько я вообще был способен воспринять его мощнейшее действие – в Лабиринте…






Scriptum

 В лабиринте

   Накануне этой практики надо было подготовить сам лабиринт. Мы поднялись на пригорок в лес, где уже была выбрана подходящая полянка с немногими деревьями и валунами. Там собрали кучу сухих веток, из которых и выкладывали круговой лабиринт по известному античному рисунку: три спиральных коридора, ведущих к крестообразному центру. Не знаю, какое значение имела форма лабиринта, но полянка эта, стала потом для меня (и не только) местом силы…

   На следующий день мы (а было нас человек 25) пошли туда уже на саму практику. Она предполагала медленный медитативный ход по лабиринту. У кого-то были и более подробные инструкции ко всему процессу, но я не заморачивался их уточнением, потому как ко всей этой затее относился довольно скептически, не ожидая от лабиринта чего-то особенного. (Тем более что никакие практики здесь до сих пор не производили на меня практически никакого эффекта).

   Мы вошли в лес и полезли вверх на пригорок. Я что-то быстро устал на подъеме, отстал от всех и присел отдохнуть на камень. Камней там этих, кстати, больших и маленьких валунов видимо-невидимо. Наверное, лет сто или тысячу назад по этому склону прошел какой-то оползень или ледник и натаскал сюда камни, а потом уже и лесом заросло. Валуны все во мху, много огромных, на которых можно улечься во весь рост…

   Сижу я и вижу рядом на кусте колышется большущая кружевная паутина, такая ажурная и совершенная, что превосходит всю нашу архитектуру. И тут мне вдруг подумалось, что все здесь похоже на Зону в «Сталкере» Тарковского, только выглядит, как обычный лес. А что мы, в сущности, о нем знаем?.. Ничего. И лес, как и вся наша жизнь, которую мы «знаем» по привычке,
– это настоящая тайна, и никто не знает, чего от нее ожидать. Не знал и я, чего ждать от этого дня…

   Ну вот, подошли мы к полянке с лабиринтом и стали по одному с минутными интервалами в него заходить. Я пошел одним из последних: а куда спешить-то? Да и вообще…
   Вошел, сделал несколько медленных шагов по внешнему коридору и снова почувствовал какую-то усталость и неопределенность. Опять присел на ближайший камень обдумать все это сомнительное действо. Куда идти, как, зачем?..

   Однако чем дольше я сидел, тем больше мое пребывание в лабиринте наполнялось каким-то смыслом. Он не был надуманным, он поднимался откуда-то из глубины моего существа.
   Все явственнее стало представляться, что лабиринт – это вся моя жизнь, вернее, мои сокровенные поиски в этой жизни. И стремлюсь я не иначе как к самому центру жизни и – этого лабиринта. Осознав это, я собрался с духом, встал и, отбросив даже те немногие инструкции, которые у меня были, простым шагом, обгоняя многих медитирующих, дошел до центрального круга с крестом.

   Здесь я расслабился, бросил куртку на землю и уселся на ней – в самом центре, который, как пуп, выпирал на поляне. Вокруг себя я не замечал ничего особенного – просто было чувство прихода к Цели.

   Захотелось прилечь. Я лег на спину, мельком взглянув на кроны дерев, и закрыл глаза… Потом возникло странное чувство, что когда открою их – увижу нечто необычное…

   Что ж, я снова собрался с духом и – открыл глаза. Стволы с ветвями и листвой  вздымались в небо… Я почувствовал под собой заботливую опору и поддержку земли, над собой – бездонное и влекущее небо, а себя – как дерево, тянущееся от земли к солнцу и небесам. Я был един с ними, и с землей, и с небом. Я соединял их вместе…

   Подчиняясь этому мощному восходящему потоку, мои руки вытянулись к небу и стали подрагивать от идущей из них кверху энергии… В этой причудливой позе я пролежал очень долго (добрый час, как мне казалось). Руки совсем не уставали. Я весь стал проводником энергии от земли – к небесам. Мы были одним целым…

   Почти сразу мне захотелось молиться, что ощущалось как естественное и единственно адекватное выражение того состояния. Я проговорил про себя обычную свою (практически ежедневную) молитву благодарности, но чувство было очень глубоким, из самого сердца. В груди защемило, подступили слезы. Они наполнили глаза и, перекатываясь через край, потекли по щекам…

   Так, с поднятыми к небу и к Богу руками я лежал, потеряв чувство времени и ощущая себя в центре мироздания… Потом я все-таки почувствовал легкую усталость. Я повернулся на бок, улегся калачиком и собрался вздремнуть, но сон не шел. Силы и бодрость постепенно возвращались…

   Наконец я сел и огляделся. В лабиринте осталось два-три человека, остальные уже набродились, намедитировались и ушли на базу. Значит, время практики (часа три-четыре) подошло к концу. Я встал, встряхнул куртку и пошел по лабиринту в обратную сторону.

   У большого валуна я остановился и потрогал его мох. Он был мягкий и теплый, как шкура животного. Камень был живой, как и дерево, которое качнулось при моем прикосновении. Хотелось обнять и людей и все вобрать в себя. Я узнал это чувство раскрытого сердца. Это была Любовь…

    А вот и вход-выход. Позади остались сучья, выложенные кривыми кругами. Неторопливо возвращаясь на базу, я еще раз присел на полпути у мостика. Не от усталости. Но спешить было совершенно некуда… Разве что к обеду.

   Кстати, перед обедом, на обсуждении наших медитаций в лабиринте еще одна женщина (забыл ее имя) очень похоже описала энергетическую ось между небом и землей, которую она ощутила в себе, как и я.

   Весь вечер меня пОлнило святое чувство общности, открытости и любви. На следующий день оно уже почти испарилось, и от него осталось лишь прекрасное воспоминание. Но если такое со мной было возможно (а нечто подобное я испытывал в жизни уже не раз), значит, еще можно жить и на что-то надеться…  


Post scriptum

     Что же теперь, спустя неделю, у меня в сухом остатке после практикума?.. Одно я пока лишь чувствую: не могу включить телевизор, рука не поднимается – не интересно, не мое, чужая жизнь, извращенная… И это антителевизионное настроение для меня – критерий. Я давно считаю телевидение врагом человечества (телевизоры-убийцы), а для меня – это враг № 1 (телезритель-самоубийца). Явно ощущаю пока свою внутреннюю жизнь, внутреннее пространство, глубоко личное и, в то же время, реально объединяющее с людьми и жизнью.

     Наверное, подобные вещи Аркадий и имеет в виду, когда говорит, что задача его практикума и его школы  вообще в том, чтобы поднять средний уровень наших духовных и житейских состояний хотя бы на миллиметр. Что ж, могу сказать, Аркадий скромничает: после практикума средний уровень моих нынешних состояний повысился на добрый сантиметр. (Мне даже не пришлось вставать на цыпочки и тянуть себя за волосы). А сантиметр над землей – это не мало! Когда буду в очередной раз падать, надеюсь, будет больно…


Post post scrip-scrip

     Остаюсь благодарен и всячески признателен Аркадию Борисовичу и всему кругу его друзей за большие удачи и даже маленькие, но поучительные неудачки Прекрасного Практикума Присутствия!..
     Алексею, Ирине и всем организаторам – за европейский быт и русскую кухню – особое спасибо!


Александр. 7 авг. 2010.