Литературно-философский электронный журнал "Verbarium"

Verbarium выпуск №1(39) январь 2010 года


электронный журнал
VERBARIUM
"In herba et verba vis fortis manet..."

Выпуск №1 (39) Январь 2010 года

Эзотерический дискурс
 

Роберт С. Де Ропп  
"Игра в мастера"

В горах Южной Калифорнии жил человек, который всегда знал, что сказать любому, выбирающему путь внутренней трансформации. Роберт де Ропп (Robert Sylvester de Ropp, 1913 - 1987) был широко известен участникам «контр-культурного» движения шестидесятых годов. По образованию он был биологом. В Рокфеллеровском Институте Ропп изучал проблемы рака, умственных расстройств и лекарств, влияющих на поведение.
Его более глубокие интересы формировались под влиянием двух учителей – П.Успенского и, позднее, Г. Гурджиева. Он написал несколько книг о духовном развитии, среди которых наиболее известны «Игра в Мастера: пути к высшему сознанию за пределами наркотического опыта» и «Путь воина: Одиссея ХХ столетия». Первая книга обобщает все то, что он узнал от своих наставников, обнаружил в писаниях людей сходных убеждений, а также извлек из изучения более конвенциональной психологии и психиатрии. Вторая книга написана на склоне лет; в ней он дает свои оценки наследия Гурджиева, Успенского, мадам Успенской и многих других фигур, оставивших следы на поле духовных поисков. Он никогда не пытался изображать из себя «гуру», никогда не казался напыщенным и претенциозным, распространяя наследие людей, своими учениями обогативших жизнь человечества.
Работы этого интересного исследователя духовного опыта почти не представлены на русском языке (по крайней мере, в Интернете). Но мы можем предложить вашему вниманию отрывки из книги «Игра в Мастера»" .
Далее>>>

 

Встреча с даосской мудростью
(Разговоры с даосским монахом Инь Чжуншанем)

«...да, вокруг Чжунъюэмяо  бродит масса людей, похожих на даосов. Да и в самом монастыре сегодня есть магазинчики, где работают чаще всего женщины, продают сувениры. Большинство этих даосов — фальшивые. Представь, надел он на себя даосское платье, волосы уложил в пучок, как принято у даосов, и пошел бродить вокруг монастыря — ведь его никто не отличит по виду от настоящего даоса. Нет, конечно, никакого внутреннего мастерства у них нет, но ведь мало кто знает, каким оно должно быть — наверное, только тот, кто сам обладает им. Настоящих даосов очень мало, они пожилые, мало общаются с пришлыми.
Раньше даосизм был секретным учением, не монахам он не передавался. Он так и назывался — «не передаваемый вовне». Да и сейчас даосские техники и даосское учение не известно за пределами монастырских школ. Да, я знаю и мне рассказывали, что во многих странах созданы общества по изучению даосизма, а многие изучают различные виды даосского нэйгун. Это очень хорошо и это удовлетворяет любопытство людей. Но я не думаю, что можно «научить даосизму» или «изучить даосизм». Не думаю, что те люди, которые действительно это знают, будут рассказывать об учении сразу многим, в каких-то обществах или организациях. Это — внешний путь. А как узнать даосизм? Наверное, только за много-много лет бесед со своим учителем.
Тайцзицюань, наверное, полезен для здоровья. Но даосы практикуют другие упражнения. А тайцзицюань — внешняя линия. Мне здесь рассказали, что тайцзицюань очень популярен и всем говорят, что он связан с даосизмом. Это странно, ведь слова про инь-ян, про изменения ци — это еще не даосское учение.вствительными. Рассказывая о них в этой книге, я надеюсь хоть в какой-то степени помочь нашему страдающему миру…»
Далее>>>

Метафизическая нота
 

Ян Твардовский:
«Невозможное неизбежно»

Всякий поэт — священнослужитель. Он ищет связи с неведомым, принимает тяжесть мира и разделяет его боль. У Яна Твардовского — поэта, который в 33 года стал священником, — это единство особенно крепко и гармонично. Ему, выпускнику естественно-математической гимназии,  солдату Армии Крайовой, путь указала война: на фоне горя теряло смысл все, кроме веры. Таким, как он, нет покоя. «Господи я не достоин сна» — он просит бессонницы, чтобы больше успеть. Поэзия Твардовского созвучна его деятельной человечности. 
Его поэзия раскрывает подлинную жизнь — без иллюзорных и суетных целей. Мягко, с улыбкой, словно невзначай, мимоходом, он, говоря о простом, приобщает к сокровенному. Не пугает риторикой, не поучает, не давит архаизмами. Это стихи вполголоса, вне патетики. Они не врываются, а тихо и прочно входят в душу. Поэт мыслит конкретно и афористично, обходится без «высоких каблуков метафор». Его заботит правда. Он — из тех, кто творит новый язык религии. Вот то самое дело, без которого вера мертва.
«Я пришел не затем чтобы вас обратить в свою веру» — так он назвал свое избранное. Вот уже скоро три четверти века он «еретически» пытает религию мирскими парадоксами. Богословие и все, что с ним связано, — для него лишь часть реальности: даруя читателю-прихожанину духовное укрепление, он не требует от него ни единомыслия, ни аскетизма. Поэзия Твардовского лукава, стоически мудра и неоднозначна. Не только пастырь, отец-наставник, но и грешный, страдающий человек, он воспитывает красоту души, заражая тем, как сам видит мир.
Стихотворения>>>

Все стороны света
 

Из дневников Александра Шмемана

"...Дневник отца Александра неизменно поражает широтой своего охвата. Им увлечется и ценитель литературы, и любитель политики, встретив тонкость суждений на самые разные темы, но прежде всего поражает глубина религиозного осмысления жизни. Все повседневные, частные явления, все многочисленные впечатления и оценки возведены к главному, к тому высшему смыслу, который вложен в замысел Божий о творении. И над всеми противоборствами и огорчениями, над всей критикой и обличениями основная тональность дневника - радость о Господе и благодарность Ему.

В дневнике упоминаются очень многие люди -  круг общения отца Александра был чрезвычайно широк. Ему были интересны все люди. Он следил за событиями в России, радовался начинающемуся там духовному возрождению, которому и сам способствовал - регулярными передачами на радио "Свобода" и, конечно, своими книгами.
Диагноз смертельной болезни был поставлен отцу Александру в сентябре 1982 года. В течение нескольких месяцев в дневнике не появлялось новых записей, и только 1 июня 1983 года отец Александр последний раз открыл свой дневник. Он написал о той "высоте", на которую подняла его болезнь, о любви и заботе близких и закончил дневник словами: "Какое все это было счастье!" Шесть месяцев спустя, 13 декабря 1983 года, окруженный близкими, отец Александр умер у себя дома в Крествуде. Последние слова, которые он ясно произнес, были: "Аминь, аминь, аминь" . (Сергей Шмеман)
Ниже следуют несколько выдержек из дневников А. Шмемана. Записи датированы разными годами, но неизменно являются отражением жизни человека, сумевшего до пределов заполнить свою внешнюю жизнь, но одновременно сохранить высокую напряженность жизни внутренней. Баланс между «социальными ролями» и преданностью духовной истине – самое важное из того, что должен сохранять человек…"
Далее>>>

 

А.И.Кузнецов "Богатые не плачут"
(Текст, присланный одним из  читателей нашего журнала)

"Эти заметки суть доклад автора  на тему: «О некоторых возможностях по самостоятельному смысловому строительству» (исправленный текст которого содержится во второй части данной статьи), а также размышления по поводу некоторых критических замечаний, прозвучавших во время последовавшего диспута (набраны курсивом в первой части.)

Кому может быть полезна данная работа? Она представляет интерес для тех, кто взыскует смысл существования, кто пытается сделать собственное видение пригодным для других, не настаивая на нем,  кто может позволить себе не удовлетворяться чужими мыслями и привычными схемами рассуждений, предпочитая собственную, пусть и шероховатую мысль, чужой, отполированной и превратившейся от долгого употребления в догматическую погремушку или идеологическую дубинку.
Остальным, возможно, будет полезно изречение: «… так как человеческий рассудок веками по-разному мечтал о бесчисленных предметах, то нет ничего легче, как ко всему новому подыскать нечто старое, несколько на него похожее».
Далее>>>

Бездна премудрости
 

Сергей Шаршун 
"Долголиков"   (часть 1)


«Среди островков европейской культуры Париж 30-ых годов, его воздух, его настроения – явление самое убедительное, живое, притягивающее. Русский Париж с его чувством трагедии, ненасыщаемым интеллектуальным беспокойством, с его усталой мудростью и гибкой художественной восприимчивостью – был органической частью большого Парижа. На одних улицах, в тех же кафе и журналах оказались сведенными прошлое и настоящее русской культуры, Петербург и Париж.
Он был многолик этот Париж 30-ых. Париж Мережковского и Фондаминского не был похож на Париж Шаршуна и Поплавского, но они соприкасались в главном: в недоверии к очевидному, ожидании чуда и верности неведомому знанию. Мощная духовная лаборатория Мережковского, излучая энергии экзотической тональности, задавала амплитуду метафизических рефлексий. Бывший эс-ер Бунаков-Фондаминский закладывал новые основания для Ордена интеллигенции, самозабвенно создавая духовный центр, Внутренний круг, противопоставляющий себя количественному угару массового энтузиазма. В лице Бориса Поплавского экзальтированное воображение эмигрантских мальчиков было захвачено образами “Разоблаченной Изиды”, повелительно-притягательными идеями “лесных философов” из Фонтенбло и искушенной мудростью Маркиона и Валентина.
Судьба Шаршуна теснее всего была связана с идеями художественного авангарда Парижа. Русский дадаист, он был чутко восприимчив к новому искусству. Его знакомство с дадаизмом началось в 1916 году. Он присутствовал при зарождении того направления, которое потом оказалось более влиятельным, чем это можно было в то время предугадать, а именно – сюрреализма…»
Из очерка В. Андреевой  "Я здесь">>>

Роман>>>

 

Фотографии разных лет с практикумов и семинаров