Литературно-философский электронный журнал "Verbarium"

Verbarium выпуск №5(43) май 2010 года


Институт
Культуры
Состояний
электронный журнал
VERBARIUM
"In herba et verba vis fortis manet..."

Выпуск №5 (43) Май 2010 года

Эзотерический дискурс
 
Карл Эрнст"Истоки мусульманского мистицизма"
 
Книга К. Эрнста "Суфизм" рассказывает о мистических тенденциях в мусульманстве. По мнению автора, именно духовные устремления составляли основу первоначального ислама; однако как с течением веков начали преобладать тенденции к формальной религиозности.     Как говорится в предисловии, «…полемические нападки на суфизм со стороны фундаменталистов преследуют цель отделить суфизм от ислама, даже представить его враждебным исламу...  Новизна подобного подхода почти не замечается на Западе, так как изучение исламской культуры не играет заметной роли в значительной части систем просвещения Европы и Америки. Арабское понятие ислам само по себе имело сравнительно малый вес в классическом богословии, основывающемся на Коране; буквально оно означает «покорность, предание себя единому Богу» и подразумевает минимальные внешние формы выражения согласия с религиозным долгом. Согласно трудам богословов, например знаменитого Абу Хамида аль-Газали (ум. 1111), ключевым понятием религиозного самосознания является не ислам, а иман — вера, и тот, кто обладает ей, есть мумин - верующий. Вера оказывается одной из главных забот Корана, в священном тексте о ней говорится сотни раз. А вот ислам предстает сравнительно редким понятием второго плана, в Коране оно упоминается лишь восемь раз. Но поскольку сам термин ислам имеет производное значение, связанное с сообществом тех, кто покорился Богу, в практическом плане он обрел вес, став чем-то вроде межевого знака для сторонних и для своих, пожелавших как-то отделиться.
Взятие на вооружение немусульманскими учеными слова ислам совпадает с растущей частотой его употребления в религиозных спорах теми, кто ныне именует себя мусульманами. Иными словами, слово ислам обрело популярность в реформаторских и прогофундаменталистских кругах примерно в то же время или вскоре после того, как оно было пущено в обиход европейскими востоковедами. И сторонние «научные» наблюдатели, и внутренние идеологи обрели для себя в понятии ислам идеальное орудие. Рассматриваемый одновременно как ряд неизменных религиозных доктрин и как выражение социальной общности (сейчас обыкновенно прикладываемое к арабскому меньшинству), ислам стал незыблемым символом противостояния европейской цивилизации. То обстоятельство, что большая часть исламской истории и культуры оказалась вне поля зрения, представляется не слишком большой ценой, которую пришлось заплатить обеим сторонам…»
В приводимых отрывках рассказано о духовном опыте пророка Мухаммеда как основе формирования мусульманской религии и мистической практики.
Далее>>>
 
Вильям Аткинсон
"Тренировка памяти и внимания"

Выдержки из ранней работы американского писателя В. Аткинсона, тогда еще не принявшего псевдоним «Йог Рамачарака». В ней с большим тщанием собраны различные методики тренировки памяти и внимания, что, без сомнения, может быть полезно любому человеку, независимо от рода его профессиональных и духовный интересов.
"... Изучая какой-нибудь предмет, мы получим наилучшие результаты, если направим свое внимание на различные подробности, но не отдавая всего внимания предмету в целом. Мы получаем наиболее полное впечатление благодаря нашей способности анализа и абстракции. Мы лучше узнаем предмет, как целое, изучая его подробности. Говоря словами доктора Геринга: «Специализация— мать знания!» Прежде чем изучить и выполнить сложный ход, человек должен научиться выполнять каждую составную часть этого хода. Узнав, как выполнять каждую часть, он будет уже в состоянии выполнить и целое. Те же самые принципы приложимы и к умственным познаниям и приобретениям впечатлений.
Для тех, кто не приучился сосредотачивать свое внимание на одном предмете, приобретение новых привычек покажется трудным и утомительным. Но дело облегчают упражнения, и со временем вы найдете, что внимание будет сосредотачиваться автоматически и без усилия. Все желаемые качества, упоминаемые в этой главе, могут быть настолько развиты практикой, что будут бессознательно проявляться, если встретится необходимость. Раз вы будете нуждаться в сосредоточенном внимании, оно появится у вас. То же самое и относительно мысленного анализа. Приобретите только умственную привычку, и ей будет следовать ваш разум. Только бы прочистить духовную тропу, а разум уже пойдет по ней. Тайна в достижении духовного развития — упражнение и постепенное совершенствование
..."
Далее>>>
Метафизическая нота
 
Николай Гумилев
"Огненный столп"


Последний и самый совершенный сборник русского поэта Н. Гумилева. В нем с наибольшей силой выражаются его духовные поиски и обретения.
Гумилев писал: «Поэт должен возложить на себя вериги трудных форм ... или форм обычных, но доведенных в своем развитии до пределов возможного ... должен, но только во славу своего Бога, которого он обязан иметь. Иначе он будет простым гимнастом.» И когда он искал для поэзии новых средств выражения, когда он пытался вернуть слову его вещность, вернуть его из заоблачных высот, куда оно было занесено символистами, снова на нашу грешную землю, он думал не о формальной только стороне поэзии, а о «своем Боге», к которому могут дойти только «живые слова».
Далее>>>
Все стороны света
 

"Ответственность перед Словом"
(Альфред Бём о Николае Гумилеве)

Две статьи известного русского литературоведа Альфреда Бема, посвященные памяти  великого русского поэта Н.Гумилева. Написаны в 1931 г.
"...Об отношении к смерти Гумилева уже писалось много и часто. Я согласен, что здесь установились некоторые штампы, которые, как всякие штампы, вызывают раздражение. Сказать просто «мужественное отношение к смерти», «бесстрашие перед ее лицом», даже «вызов, смерти брошенный» — все это еще ничего не значит, если за этим нет мистического или религиозного отношения к ней. Поэт, настоящий поэт, рано или поздно подходит к последним тайнам бытия, ему никогда не уйти от страшного и последнего вопроса: а что потом и там? и зачем томится душа в плену жизни? Вот именно это соприкосновение поэзии с религией было отчетливо ясно Гумилеву, написавшему в одной из своих статей: «Поэзия и религия — две стороны одной и той же монеты». И именно поэтому поэзия неизбежно упирается в проблему смерти [...]  Почему-то до сих пор не было обращено внимания на одну подробность в отношении к смерти Гумилева уже в его ранних стихах. Он полон воли к жизни, весь, как натянутая тетива — она будет спущена в минуту смертельного боя. Но вот с каким-то «недоумением» бесстрашный боец видит перед собою призрак смерти... Как это далеко от простого бравированья смертью, в котором так часто упрекали Гумилева. И чем дальше, тем углубленнее становится отношение Гумилева к жизни и смерти, тем проще и глубже слова, которыми выражено это отношение. Но и до конца жизни, когда уже сложилось мудрое приятие и «бремени жизни», и «терпкой и душной смерти», Гумилев не терял этого детски недоуменного взгляда перед ее лицом. Вот это соединение бесстрашия, углубленного мудрым приятием жизни и смерти, с глубокой внутренней, почти детской, верой особенно подкупает в Гумилеве..."

 

Д'Артаньян в сутане, 
или хрестоматия по кабаллистике

Очерк Ю. Стефанова и А. Туманского посвящен жизни одного из загадочных деятелей богатого на философские и эзотерические искания и эксперименты 17 века. Судьба Монфокона де Виллара - священника и авантюриста, автора полной намеков на тайные знания книги "Граф де Габалис" – позволяет окунуться в атмосферу эпохи Парацельса и Христиана Розенкрейца.
"...Из этих-то разноцветных чешуек и составляются “Беседы”. Их следовало бы отнести к жанру платонического диалога, перетолмаченного на карнавальный лад. Структура его подразумевает некую оппозицию и неравенство собеседников, из которых один - отчасти простак, наставляемый к мудрости учителем. Но в том и состоит прелесть этого изящного сочинения, что классический канон исподволь как бы выворачивается наизнанку, подобно тому, как аббат, не будучи настолько благочестивым христианином, как то подобает священнику, снимает сутану, незаметно переоблачаясь в платье шута. А сочиненная им книжица, толкуя о существах, находящихся где-то посередине между человеком и бессмертными духами, наилучшим образом представляет, тоже срединное, царство литературы, и в том - корни его неподдельного долголетия.
Подобным же образом выворачиваются наизнанку некоторые положения Каббалы, вовлекаемые в водоворот неоскудевающего красноречия Габалиса. Впрочем, едва ли не на всякую изрекаемую им в беспорядке полемики сентенцию отыщется контртезис в его же речах. Можно бы списать эту мнимую непоследовательность на счет трактуемой словно бы на суфийский лад педагогики. Но куда проще интерпретировать развертываемый перед читателем маскарад идей в духе средневекового карнавала, подвергающего преображению смехом и архитектонику, и семантику текста. Или как результат алхимического деяния, претворяющего “катехизис” по каббалистике в разновидность гротеска..."
Далее>>>

Бездна премудрости
 

Невеселые сказки Салтыкова- Щедрина

Классический сборник М.Е.Салтыкова – Щедрина «Сказки» (1886 г.) в предельно заостренной форме выражает основной конфликт земной жизни: необходимость выбора между идеалом, поиском смысла жизни и бессмысленным, но удобным «существованием» в порочном социуме. Само их сочинение и опубликование стало литературным подвигом – писатель сражался сразу  против собственной неизлечимой болезни, ужесточившейся  цензуры и общественной апатии.
"...Однажды утром, проснувшись, Крамольников совершенно явственно ощутил, что его нет. Еще вчера он сознавал себя сущим; сегодня вчерашнее бытие каким-то волшебством превратилось в небытие. Но это небытие было совершенно особого рода. Крамольников торопливо ощупал себя, потом произнес вслух несколько слов, наконец посмотрелся в зеркало; оказалось, что он - тут, налицо, и что, в качестве ревизской души, он существует в том же самом виде, как и вчера. Мало того: он попробовал мыслить - оказалось, что и мыслить он может... И за всем тем для него не подлежало сомнению, что его нет. Нет того не-ревизского Крамольникова, каким он сознавал себя накануне. Как будто бы перед ним захлопнулась какая-то дверь или завалило впереди дорогу, и ему некуда и незачем идти.
Переходя от одного предположения к другому и в то же время с любопытством всматриваясь в окружающую обстановку, он взглянул мимоходом на лежавшую на письменном столе начатую литературную работу, и вдруг все его существо словно электрическая струя пронизала...
Не нужно! не нужно! не нужно!
Сначала он подумал: "Какой вздор!" - и взялся за перо. Но когда он хотел продолжать начатую работу, то сразу убедился, что, действительно, ему предстоит провести черту и под нею написать: Не нужно!!!"
Далее>>>

 

Фотографии разных лет с практикумов и семинаров